Job 30

Но сега ми се подсмиват по-младите на дни от мен, чиито бащи аз бих отхвърлил на стадото си с кучетата да поставя.

 Och nu le de åt mig,  människor som äro yngre till åren än jag,  män vilkas fäder jag aktade ringa,  ja, ej ens hade velat sätta bland mina vallhundar.

Наистина, за какво ми е силата на ръцете им, в които зрелостта загива?

 Vad skulle de också kunna gagna mig med sin hjälp,  dessa människor som sakna all manlig kraft?

Те са измършавели от недоимък и глад и гризат корените на безводната земя, отпреди във пустош и опустошение,

 Utmärglade äro de ju av brist och svält;  de gnaga sin föda av torra öknen,  som redan i förväg är öde och ödslig.

между храстите те късат слез и корени на хвойна им е хлябът.

 Saltörter plocka de där bland snåren,  och ginströtter är vad de hava till mat.

Те бяха изгонени от обществото и викаха по тях като крадец.

 Ur människors samkväm drives de ut,  man ropar efter dem såsom efter tjuvar.

Живееха в ужасни долини, в дупки на земята и скалите.

 I gruvliga klyftor måste de bo,  i hålor under jorden och i bergens skrevor.

Ревяха между храстите и се събираха под тръни.

 Bland snåren häva de upp sitt tjut,  under nässlor ligga de skockade,

Синове на безумни и синове на безименни, те бяха изгонени с бич от земята.

 en avföda av dårar och ärelöst folk,  utjagade ur landet med hugg och slag.

А сега аз им станах подигравателна песен, да, станах им за приказка.

 Och för sådana har jag nu blivit en visa,  de hava mig till ämne för sitt tal;

Те се отвращават от мен, държат се далеч от мен, не се свенят да плюят на лицето ми.

 med avsky hålla de sig fjärran ifrån mig,  de hava ej försyn för att spotta åt mig.

Понеже Бог развързал е въжетата на шатрата и ме е унижил, и те са се разюздали пред мен.

 Nej, mig till plåga, lossa de alla band,  alla tyglar kasta de av inför mig.

Отдясно ми надигат се изчадия, краката ми изблъскват и гибелните си пътеки против мен прокарват.

 Invid min högra sida upphäver sig ynglet;  mina fötter vilja de stöta undan.  De göra sig vägar som skola leda till min ofärd.

Разбиват пътя ми, злощастието ми увеличават без помощник.

 Stigen framför mig hava de rivit upp.  De göra sitt bästa till att fördärva mig,  de som dock själva äro hjälplösa.

Идват като през широк пролом, опустошително връхлитат.

 Såsom genom en bred rämna bryta de in;  de vältra sig fram under murarnas brak.

Ужаси насочват се към мен, достойнството ми гонят като вятър и благополучието ми премина като облак.

 Förskräckelser välvas ned över mig.  Såsom en storm bortrycka de min ära,  och såsom ett moln har min välfärd farit bort.

И сега душата ми излива се във мен, постигнаха ме скръбни дни.

 Och nu utgjuter sig min själ inom mig,  eländesdagar hålla mig fast.

Нощта пронизва костите ми в мен и болки ме разяждат, не престават.

 Natten bortfräter benen i min kropp,  och kvalen som gnaga mig veta ej av vila.

С голяма сила дрехата ми се изменя, стяга ме като яката на хитона ми.

 Genom övermäktig kraft har mitt kroppshölje blivit vanställt,  såsom en livklädnad hänger det omkring mig.

В калта ме е захвърлил и аз съм станал като прах и пепел.

 I orenlighet har jag blivit nedstjälpt,  och själv är jag nu lik stoft och aska.

Викам към Теб, но не ми отговаряш, стоя, и ме забелязваш.

 Jag ropar till dig, men du svarar mig icke;  jag står här, men de bespejar mig allenast.

Превърнал си се във жесток към мен, със силната Си ръка ме преследваш.

 Du förvandlas för mig till en grym fiende,  med din starka hand ansätter du mig.

Издигаш ме да яздя вятъра, в гърма на бурята ме разпиляваш —

 Du lyfter upp mig i stormvinden och för mig hän,  och i bruset låter du mig försmälta av ångest.

защото зная, че ще ме докараш до смъртта и до дома, определен за всички живи.

 Ja, jag förstår att du vill föra mig till döden,  till den boning dit allt levande församlas.

Но в падането си човек не простира ли ръка и в бедствието си не вика ли?

 Men skulle man vid sitt fall ej få sträcka ut handen,  ej ropa efter hjälp, när ofärd har kommit?

Аз не плаках ли за онзи, който беше в тежки дни, и душата ми не се ли наскърби за сиромаха?

 Grät jag ej själv över den som hade hårda dagar,  och ömkade sig min själ ej över den fattige?

Добро очаквах — зло дойде; и чаках светлина, но дойде мрак.

 Se, jag väntade mig lycka, men olycka kom;  jag hoppades på ljus, men mörker kom.

Врят вътрешностите ми, не почиват; постигнаха ме скръбни дни.

 Därför sjuder mitt innersta och får ingen ro,  eländesdagar hava ju mött mig.

Вървя скърбящ, без слънце; в събранието ставам, викам.

 Med mörknad hud går jag, fastän ej bränd av solen;  mitt i församlingen står jag upp och skriar.

На чакалите аз станах брат и на камилоптиците — другар.

 En broder har jag blivit till schakalerna,  och en frände är jag vorden till strutsarna.

Кожата ми почерня на мен и костите ми изгарят от огън.

 Min hud har svartnat och lossnat från mitt kött,  benen i min kropp äro förbrända av hetta.

Арфата ми стана на ридание и флейтата ми — глас на оплаквачи.

 I sorgelåt är mitt harpospel förbytt,  mina pipors klang i högljudd gråt.