Job 3

След това Йов отвори устата си и прокле деня си.

Daarna opende Job zijn mond, en vervloekte zijn dag.

И Йов заговори и каза:

Want Job antwoordde en zeide:

Да погине денят, в който се родих, и нощта, в която се каза: Зачена се мъжко!

De dag verga, waarin ik geboren ben, en de nacht, waarin men zeide: Een knechtje is ontvangen;

Мрак да бъде онзи ден; да не го зачита Бог отгоре и да не изгрее на него светлина!

Diezelve dag zij duisternis; dat God naar hem niet vrage van boven; en dat geen glans over hem schijne;

Да го обладаят тъмнина и смъртна сянка, да го покрие облак, да го ужаси тъмата на деня!

Dat de duisternis en des doods schaduw hem verontreinigen; dat wolken over hem wonen; dat hem verschrikken de zwarte dampen des dags!

Онази нощ — тъмнина да я обладава, да не се радва между дните на годината, да не влезе в числото на месеците!

Diezelve nacht, donkerheid neme hem in; dat hij zich niet verheuge onder de dagen des jaars; dat hij in het getal der maanden niet kome!

Ето, безплодна да бъде онази нощ, да не влезе в нея ликуване!

Ziet, diezelve nacht zij eenzaam; dat geen vrolijk gezang daarin kome;

Да я прокълнат онези, които кълнат деня, онези, които са изкусни да събудят Левиатан.

Dat hem vervloeken de vervloekers des dags, die bereid zijn hun rouw te verwekken;

Да потъмнеят звездите на здрача й, да чака светлина и да я няма и да не види лъчите на зората;

Dat de sterren van zijn schemertijd verduisterd worden; hij wachte naar het licht, en het worde niet; en hij zie niet de oogleden des dageraads!

защото не затвори вратата на майчината ми утроба и не скри страданието от очите ми.

Omdat hij niet toegesloten heeft de deuren mijns buiks, noch verborgen de moeite van mijn ogen.

Защо не умрях още от утробата и не издъхнах, щом излязох от корема?

Waarom ben ik niet gestorven van de baarmoeder af, en heb den geest gegeven, als ik uit den buik voortkwam?

Защо ме приеха коленете и защо — гърдите, за да суча?

Waarom zijn mij de knieën voorgekomen, en waartoe de borsten, opdat ik zuigen zou?

Защото сега щях да лежа и да почивам, щях да спя, тогава щях покой да имам —

Want nu zou ik nederliggen, en stil zijn; ik zou slapen, dan zou voor mij rust wezen;

с царе и съветници земни, които съградиха си развалини,

Met de koningen en raadsheren der aarde, die voor zich woeste plaatsen bebouwden;

или с князе, които имаха и злато, и къщите напълниха си със сребро.

Of met de vorsten, die goud hadden, die hun huizen met zilver vervulden.

Или като скрито мъртвородено не щеше да ме има, като децата, които не са видели светлина.

Of als een verborgene misdracht, zou ik niet zijn; als de kinderkens, die het licht niet gezien hebben.

Там безбожните престават да вилнеят и уморените там си почиват.

Daar houden de bozen op van beroering, en daar rusten de vermoeiden van kracht;

Там пленените са на спокойствие и гласа на угнетителя не чуват.

Daar zijn de gebondenen te zamen in rust; zij horen de stem des drijvers niet.

Там са малък и голям; и слугата е свободен от своя господар.

De kleine en de grote is daar; en de knecht vrij van zijn heer.

Защо се дава светлина на страдащия и живот — на огорчените в душата,

Waarom geeft Hij den ellendigen het licht, en het leven den bitterlijk bedroefden van gemoed?

които за смъртта копнеят, но я няма; от имане скрито повече я търсят,

Die verlangen naar den dood, maar hij is er niet; en graven daarnaar meer dan naar verborgene schatten;

и се радват до ликуване и веселят се, щом намерят гроба;

Die blijde zijn tot opspringens toe, en zich verheugen, als zij het graf vinden;

на човека, чийто път е скрит, и когото Бог е оградил, затворил?

Aan den man, wiens weg verborgen is, en dien God overdekt heeft?

Защото още преди хляба ми въздишката ми идва и стенанията ми като вода се леят.

Want voor mijn brood komt mijn zuchting; en mijn brullingen worden uitgestort als water.

Защото онова, от което се боях, ме връхлетя и онова, от което се ужасявах, ми се случи.

Want ik vreesde een vreze, en zij is mij aangekomen; en wat ik schroomde, is mij overkomen.

Нямам мир, нито почивка, нито покой, и дойде беда.

Ik was niet gerust; en was niet stil, en rustte niet; en de beroering is gekomen.